С изъеденной временем фотографии на меня смотрело молодое лицо девушки – моей бабушки, которая вот уже столько лет живет на этом свете. Лицо девушки и лицо бабушки настолько разные, что даже не верится, что это один и тот же человек!

Более того, увидев фотографию, я начал сомневаться в том, что девушка со старого фото и есть моя бабушка. И действительно, так ли много общего у этих двух лиц – одно из моей жизни, другое из жизни, которая давно закончилась. Может быть, от той юной особы ничего и не осталось уже, и не осталось давно. Интересно, когда моя бабушка утратила все переживания, черты лица девушки с фото. Какие стихи она пишет. Это прекрасные стихотворения. Ее душа – не досягаема для меня, как недосягаема вообще человеческая душа для посторонних лиц, это слишком интимная часть человека.

Сколько прошло событий и времени с того времени, когда молоденькая девчонка со своей подругой сфотографировались для чего-то и тем временем, в котором я пишу эти строки? Целая жизнь прошла с тех пор. Неужели Валя могла понимать, что будет в 81 год жить и мучаться в квартире с тремя людьми, один из которых будет ее собственным сыном (остальные дети ушли навсегда, нарушив тем самым привычные устоявшиеся жизненные связи), вторым будет ее собственный внук, которые не всегда ведет себя так, как того требует его положение, и третье лицо принадлежит жене ее сына и матери ее внука, это лицо, которое не испытывает добрых чувств по отношений к Ней. Бабушка скорее всего все понимает, и ей очень тяжело сейчас. Тяжело и мне. Мне тяжело смотреть на девушку с фото, потому что она ушла навсегда. Осталась лишь оболочка, оболочка от другого человека, человека, который прожил эту сложную жизнь, прожил ее достойно. Более того, человек живет и старается жить, потому что любит жизнь, ту жизнь, которая забрала у нее почти все, что может приносить в старости радость. Жизнь, которая не пожалела женщину и оставила ее почти одинокой в старости. Жизнь не подарила моей бабушке теплых зимних вечеров, которые бы она проводила в компании своего стареющего мужа. Жизнь не подарила ей кучи внуков и радости видеть своих взрослеющих детей.

Эта жизнь любима бабушкой и я рад, что так оно и есть. Хочу, чтобы она жила как можно дольше и чтобы девчонка с фото появлялась в ее глазах хотя бы иногда…

В голове неожиданно всплывают мысли десятилетней давности: «В 2000 году мне будет двадцать один год, а бабушка? Доживет ли она до этого момента?»

И вот через полгода он самый и наступит. Мне теперь уже 21 и бабушка жива. Жизнь идет и ее ход ничем не остановить. Бег секундной стрелки на часах подобен быстроте жизни сейчас, а порой даже и она не поспевает за событиями в этой суете. День, ночь, новый день и снова старая темная ночь. Неделя, другая, месяц. Оглянулся назад, задумался – десять лет позади, а все бежит вперед, не сбавляя, а наоборот увеличивая свою прыть, время. Где конечная остановка? Ее, наверное, и нет вовсе.

Скорость такая, что мысли не успевают развеяться по воздуху веков. Я прекрасно помню, то ощущение нереальности собственного взросления. А что теперь… подхожу к зеркалу, а оттуда, с другой стороны, на меня смотрит лицо уже совсем не маленького человека. Да, а завтра, когда я взгляну туда снова, я увижу, что тот парень ушел и на его месте появился мужчина средних лет с преждевременной сединой в волосах.

А время будет по-прежнему сильно и молодо, и оно, как и раньше, вглядываясь в наши глаза, полные страха, непонимания, и одновременно с этим смиренности с действительностью, будет подгонять, и кричать вслед: «Быстрее, у тебя теперь осталось еще меньше… (мгновенье)… да и сейчас у меня получилось оторвать кусочек твоего самого драгоценного дара, данного тебе свыше».

А что делать нам, таким крохотным и ничтожным? Нам можно лишь … жить. Жить и ждать.

23.07.99

Когда я вышел на улицу, был уже вечер, и прохладный свежий воздух ранней осени позволял насладиться прогулкой в полной мере. А тихая безветренная погода сделала бы прогулку просто замечательной. Единственное чего мне не доставало, это внутренней гармонии.

Когда я хожу по улицам Москвы, то невольно наблюдаю за происходящими событиями, отмечаю в памяти какие-либо интересные моменты, порой совершенно обыденные, а порой абсолютно необычные.

Я направлялся в видеопрокат, и как обычно, мое внимание было иногда поглощено в окружающий меня мир. В тот вечер я не заметил ничего необычного, за исключением, пожалуй, одного весьма забавного наблюдения, которое окончательно уверило меня в существовании одной очень непонятной привычки у владельцев автомобилей. Как объяснить ее с точки зрения психологии, и как объяснят ее те, кто будет читать это не знаю, просто ограничусь констатацией факта.

Если водители видят пешехода, переходящего дорогу, даже по пешеходному переходу, вместо того, чтобы сбросить скорость или, по крайней мере, перенести ногу с педали газа на педаль тормоза, они начинают очень опасную игру – держат такую скорость, которая обеспечит минимальное время пешеходу для того, чтобы перейти дорогу, а иногда и подгоняют его ревом мотора или сигналом. Если в такой ситуации замешкаться, можно совершенно точно угодить под колеса автомобиля.

Больше никаких выводов по пути туда я не сделал.

По дороге обратно мне встретился один парень, с которым я учился в параллельных классах в школе. Мы поздоровались и практически сразу после обмена дежурным «как дела», я сказал, что работаю и не очень доволен.

— Ну пару сотен то получаешь? – спросил он.

— Получать то получаю, только что на них купишь, зачем они? – ответил я и вздохнул тяжело.

— Ну купи пива, круто будет, а что еще надо то, – бросил он.

— Да, — протянул я, — пиво можно купить, конечно, только я его не пью.

— А, ну тогда я не знаю, — в свою очередь, озадаченно произнес он, и мы попрощались.

Я понял, что большинству людей в нашем городе достаточно иметь денег на бутылку пива и пакетик сушеной рыбы. Остальное не важно. Я ужаснулся, но ведь мир не перестроить. Можно перестроить лишь мирок. Свой собственный мирок. Да и то, только в ограниченных пределах. Иначе после преодоления критической точки перестроения, организм откажется жить в окружающей его среде.

16.02.01