Я начинаю разочаровываться в промышленном производстве. Все, что стало производиться в промышленных масштабах сделано говено.
Чайники, колбы, миксеры, тостеры, холодильники. Все, если приглядеться, выглядит мерзко. Заусенцы, криво все, воняет мерзко – и это 21 век?
При этом все сделано в Китае. 90-95 процентов всего ширпотреба сделано в Китае. Говновещи прикрываются словами “отличный бренд”, “выносное производство”, “родина бренда”, “качество проверяют специалисты из Англии, Германии и т.д.”. То есть производство Китай, вещь дерьмо – зато бренд и проверяет его кто-то.
Нам продают помои.
Те, кто на помои не согласен будут испытывать жуткие ломки, потому что нормальные вещи почти отсутствуют. И покупка нормальной вещи – это удача и редкое событие.
Производители по всему миру толкают людям идею классного бренда вместо классного продукта. Поедатели рекламы и говносериалов по телевизору эту концепцию едят за обе щеки. И под этим соусом нам продается редкостное дерьмо.
Все это на фоне продолжающей тупеть народной массы.
В общем – добро пожаловать в будущее, человек!

Опубликована в литературном

журнале “Лампа и дымоход” в 2011 году

 

Вступление

В современном мире, который все больше и больше уходит в материализм, не остается места и времени для духовной реализации. Важнее всего – прибыль, быстрые заработки и имя. Остальное отходит на второй план.

Людей затащили в такие узкие рамки, придали им такое ускорение, что они просто не имеют возможности познавать свои истинные вкусы. Они не способны изучать предложения и осуществлять разумный выбор. На помощь загнанным людям приходят мода, реклама и СМИ: именно они говорят куда идти, что читать, что смотреть, во что одеваться и что слушать. Совершенно не важно, что в итоге мы остаемся недовольными, пустыми, и что мы становимся биороботами. Мы уже привыкли быть пустыми.

Но ведь наша жизнь, жизнь человека, должна состоять не только из похода по магазинам и просмотра пустых фильмов, чтения книг ни о чем, посещения модных галерей и чтения глянцевых журналов. Человек может наполнять свою душу настоящими, глубокими и красочными эмоциями.

Вот только если такой человек появляется в современном мире, как ему отличить искусство от продуктов коммерческой деятельности? Что такое, вообще, искусство? Кто творит искусство, и кто просто зарабатывает себе обычным ремеслом? Каков процент творцов в общей массе всех авторов произведений искусства и культуры и каков процент ремесленников? Важно ли, вообще, уметь отличать одних от других? И если отличить подлинных творцов от простых ремесленников без специальных знаний или оборудования невозможно, то какая разница где, кто?

Попробуем хотя бы поднять те проблемы, с которыми мы все сталкиваемся в недолгие минуты отдыха.

Что есть искусство и что ремесло? Кто есть творец и кто ремесленник?

Одно из массы возможных определений искусства дает социальная энциклопедия[1]: «Искусство – …это творческая деятельность, направленная на создание художественных произведений, шире – эстетически-выразительных форм…».

А, вот определение, которое дает творчеству большой энциклопедический словарь: «творчество – (это – редактирование автора) деятельность, порождающая нечто качественно новое и отличающаяся неповторимостью, оригинальностью и общественно-исторической уникальностью…»[2].

А вот что называет ремеслом Толковый словарь Даля: «Ремесло – … (это – редактирование автора) работа и уменье, коим добывают хлеб; само занятие, коим человек живет, промысел его, требующий более телесного, чем умственного труда» [3].

Не являясь чем-то негативным по своей сути в других областях деятельности труд более телесный, чем умственный искусству не свойственен. Точнее он не является здесь чем-то выдающимся или основным. Цель ремесла – работа, а цель искусства – создание чего-то уникального, нового, неповторимого. Поэтому ремесло, подменяющее искусство, несет в себе некое настроение фальши и обмана. Еще это в определенной степени похоже на подлог. Там где мы ищем искусство, нам тайно предлагают труд более телесный, нежели умственный. И мы начинаем со временем думать, что искусство – это и есть результат работы ремесленников. Привыкнув к ремеслу, мы можем разучиться видеть искусство. Снижение чувствительности к восприятию прекрасного делает нас примитивнее, грубее, а это уже страшно.

Повторение какого-либо произведения или создание немного измененного варианта чего-либо является не более чем копированием, плагиатом или формой паразитирования. При этом в качестве лица, осуществляющего все эти действия, может выступать и сам автор.

Уместно сравнить новаторскую компоненту в произведении искусства с этим же компонентом в изобретениях. Так не каждое изобретение считается таковым, а только то, в котором новизна присутствует с определенной степенью. В самой нашей природе есть способность  чувствовать наличие или отсутствие в каком-либо результате деятельности этого творческого оригинального “шага”. Плохо то, что это чувство можно притупить потреблением низкосортного материала в большом количестве.

Во многом искусство отличается от ремесленничества по субъективному признаку, то есть по отношению автора произведения культуры или искусства к своему произведению, по его намерениям, в соответствии с которыми он создавал свое творение.

Если этот новаторский шаг есть, если произведение оригинально, в нем нет полного плагиата, если совесть автора чиста, и он не преследовал цель – повторить или пересказать какое-либо оригинальное произведение, значит – здесь есть творческая компонента. Я не рассматриваю сейчас вопрос культурной ценности произведения, я лишь рассуждаю о важности мотивов автора в вопросе отделения произведений искусства от ремесленной работы.

Если, например, кто-либо случайно повторит какой-либо сюжет, то такой автор может называться творцом. Другое дело – это культурная ценность того, творцом чего человек является. Он творец, но творение его может быть не интересно публике и не представлять собой никакой ценности. Или он творец, но аналогичный сюжет уже использовался кем-то и известен публике. Такая работа для общества будет бесполезной. Случается, что автор такого произведения по незнанию или с корыстными целями может попытаться заработать на нем денег: опубликовать, получить на него патент; – но в конечном итоге пользы для общественного развития здесь будет немного.

А кто же тогда ремесленник?

Это человек, который хочет использовать уже имеющиеся творения, добавить в них что-то свое, изменить некоторые детали или смешать (хотя в последнем случае все уже намного сложнее) их между собой, чтобы получилось что-то, на чем можно поставить свою авторскую подпись или заработать денег.

В отличие от творческого труда, в труде ремесленника мы всегда найдем какую-то корыстную цель. Она может лежать как в плоскости материальной, так и в плоскости социально-личностной.

Цель может быть в том, чтобы продать коммерчески успешный результат еще раз, а лучше – несколько раз. Например, замечательный оригинальный мультфильм «Шрэк» и его бесконечные продолжения, нескончаемая бондиада, тягучие мыльные оперы без сюжета и смысла, исполнение разными певцами известных песен, прямой или скрытый плагиат.

Цель ремесленника может заключаться в стремлении к славе, пускай и достигнутой обманом. Для таких людей – потешить собственное самолюбие – тоже вознаграждение за труд. Последнее сделать крайне сложно, потому что придется обмануть все общество и заодно вступить в конфликт с автором оригинального произведения (конечно, если он жив к этому моменту). Но зато, если получится, это же будет такая махинация!

В лучшем случае, ремесло в искусстве основывается на способности ремесленника выявлять характерные черты оригинального творения и создавать подобия. В жизни же мы часто сталкиваемся и с плохими и с хорошими копиями.

Каков процент творцов в общей массе всех авторов произведений искусства и культуры и каков процент ремесленников?

Естественно, что ответа на этот вопрос у меня нет. Нет даже какого-то приблизительного представления, а, тем более, обоснованного, о том, каково соотношение творцов и ремесленников.

По своему опыту работы с юристами могу сказать, что настоящих профессионалов среди всей массы работающих юристов не более 5%.

Что касается кинематографа, то опять же, только на основании лично просмотренных фильмов могу подтвердить, что лишь 5-10% из них составляют действительно что-то оригинальное. Остальное лишь плоды ремесленнической деятельности.

В музыке, наверное, я могу назвать примерно такие же цифры.

Здесь каждый может обратиться к собственному опыту.

Было бы интересно провести такие исследования, но относительность критериев отделения творцов от ремесленников слишком сильно усложняет решение подобной задачи.

Удивительно, но один и тот же человек может быть и ремесленником и творцом одновременно. Так, создав нечто оригинальное, какой-либо писатель всю оставшуюся жизнь лишь пытается создать что-то лучшее на основе уже сделанного. Все сравнивают его раннее произведение с более поздними и находят лишь унылые подражания.

Важно ли, вообще, понимать и уметь различать одних от других?

Мне кажется, что это имеет значение. Мне хочется воспринимать только нечто оригинальное и не тратить время на продукты ремесла. Для меня интереснее посмотреть или послушать произведение, явившееся результатом творческого подъема – пусть даже я его и не пойму, чем потратить время на очень хорошую копию. С другой стороны, мозг не в состоянии будет переваривать постоянно что-то новое. Ему нужен и отдых. Для отдыха сойдут и «поделки» ремесленников. Для настоящего искусства нужен спокойный и отдохнувший разум.

Наверное, стоило бы в будущем разделить две этих сферы деятельности: творчество и ремесло. Было бы честно, если бы мы знали, что нам предлагают: повторение чего-либо оригинального или что-то уникальное.

Конечно, критики и профессионалы создают жанры, вешают ярлыки. С одной стороны – это помогает. А, с другой стороны, здесь поднимается еще одна проблема. Проблема ярлыков, проблема обобщения – это всегда проблема упрощения, выявления общего и пренебрежение частным. Так, уникальное произведение критики назовут «попыткой подражания», а копию даже не заметят. В итоге, прочитав рецензию, мы лишим себя возможности оценить это самостоятельно, а на копию, не найдя ничего в Интернете, потратим свое драгоценное время.

А ведь многим из нас хотелось бы избежать траты времени на потребление некачественных продуктов ремесла. Впрочем, это желание, по сути своей, отражает стремление человека избежать риска – потратить свое время впустую. И это желание, наверное, находится за пределами возможного, ведь риск – это сама жизнь и есть.

Вместо заключения: если различить подлинных творцов от простых ремесленников без специальных знаний и фактов невозможно, то важно ли заниматься такими исследованиями?

Этот вопрос мы кратко обсудили выше. Затрону здесь лишь следующий аспект. Когда мы воспринимаем что-либо, у нас возникает оценка воспринятого. И этой оценки – плохой или хорошей – наверное, должен удостаиваться автор, а не ремесленник.

Следует не забыть также, что в современном, пропитанном коммерцией мире, почти за все приходиться платить. И за свои деньги сознательная публика должна знать, что она покупает.

На мой взгляд, Голливуд на сегодняшний день стал почти полностью ремесленническим. Я не знаю, какое будущее ждет его. Люди, которые потребляют, часто непредсказуемы и зомбируемы – но если спрашивать только мое мнение, то я считаю, что его должно ожидать вырождение, а на смену ему должны прийти новые люди. И неважно, где эти люди обнаружатся – в том же Голливуде или в других уголках земли.

Надо учитывать, что у человеческой культуры есть определенная история: все песни спеты, и все сюжеты написаны. Однако и сейчас есть поле для оригинальности, ведь человек помимо движения по спирали изобретает все новые средства самовыражения (компьютерная анимация, компьютерные игры, интернет-проекты, высокие технологии).

Конечно, можно задаться вопросом о том, зачем же тогда, вообще, делать повторения, начиная с честных ремейков и адаптаций и, кончая недобросовестным плагиатом?

В истории кино снято огромное количество замечательных фильмов, а в истории литературы есть огромное количество выдающихся произведений. Они уже написаны! Наша задача – не забывать то, что было сделано, и постигать великие творения человечества.

Можно предположить, что современные адаптации необходимы для поддержания общества в состоянии постоянно развития, ведь если сказать, что все уже было сделано, то, что нам останется? На обратной стороне медали – изобретение известного всем пылесоса снова и снова. Как к этому относиться, я не знаю.

Наверное, если мы хотим что-то адаптировать, то честно будет по отношению к автору, открыто говорить об этом. А творческую силу направлять не на копирование, а на поиск и создание чего-то нового. Почему бы, к примеру, не сделать популярной философию и не следить за ходом развития этой науки?

Может быть, время создания новых произведений в музыке, литературе и кино уже прошло? Может быть пришла пора создавать новые формы выражения, а не пытаться паразитировать на уже известных?

 

---

[3] Толковый словарь Даля. В.И. Даль. 1863-1866.

При написании статей я вслед за остальными предпочитал раньше писать «мы» вместо «я». По какой-то неведомой мне причине я также как и все писал «мы пришли к следующему мнению», «как мы выяснили», «мы разработали» и так далее.
Сегодня я задал себе вопрос, почему «мы» вместо «я». Четкого ответа я не нашел. Причин, вероятно, несколько. Одна из них – уход от ответственности путем размывания личности в какой-то неопределенной общности, скрывающейся за этим таинственным «мы». Далее, думается мне, есть здесь и некоторое стремление поблагодарить окружающих меня людей и поделиться с ними частицей своих переживаний, своего мировоззрения. Таким образом, я говорю им: «Спасибо!». В статьях по праву это спасибо адресуется коллегам по работе: нынешним и бывшим, всем, кто участвовал в формировании моего профессионального «я».
В статьях по философии, культурологии, в размышлениях о жизни – это «спасибо» друзьям, родственникам, близким людям, своим подругам, которые были рядом со мной в различные моменты моей жизни. Тем, кто оставил какой-то след в моих душе и разуме.
Третья причина – это стремление придать собственному мнению больше веса, чем есть у него по умолчанию. Персональное я без авторитета выглядит менее убедительным, чем мнение какого-то коллектива. И пусть этот коллектив не известен читателю, увидев «мы» он подсознательно словно говорит себе: «Ммм, да там целая группа людей пришла к такому мнению! Не может же группа ошибаться!». И так мы зарабатываем у читателей некий авторитет личностный, подкладывая под свои рассуждения какую-то мнимую основу. В юриспруденции это можно считать подлогом, а в спорах уловкой. Придание излишней знамочти может являться в какой-то степени и свидетельством наличия у меня комплекса неполноценности, одновременно с большой жаждой достучаться до окружающих. Я таким образом убираю себя из своего рассуждения и подставляю на свое место все то же таинственное и незримое «мы».
Есть и четвертая причина – эта привычка использовать «мы» вместо «я» вроде бы негласное правило авторов. Таким образом, мы выглядим в глазах окружающих не такими эгоистами, какими являемся в действительности. Будто авторская подпись не способна сказать читателю, кто же скрывается за этими словесными «па». Есть какое-то правило, привитое нам коллективным бессознательным или социумом, что, вроде бы, «мы» звучит более скромно, что ли.
Со временем я замечаю, что больше стал стремиться использовать «я». Если статья не ведет нас по какому-то рассуждению, вслед за моими мыслями, если мы не проходим вместе с читателем какой-то определенный путь от рассуждений к выводам, я стал без зазрения совести использовать «я». Вроде бы – это честнее.

Есть в человеке много странностей. Одна из них – это странность считать интересным то, что конкретному человеку близко. Скажем (опять это коллективное «скажем»), подростку интересны игры на приставке. В культуре ему в это время также будут интересны фильмы, книги и музыка близкие по духу с его увлечением компьютерными играми. Есть ли в этих результатах человеческой деятельности художественная или культурная ценность или этой ценности нет, как понять?
Наверное, есть критики, эксперты. Но что такое эксперт или критик? Человек, способный употребить одно слово поумнее вместо другого поглупее. Я вот умных слов не знаю. Или знаю их куда меньше различных литературоведов. Но при том я пишу, а они критикуют, осуждают или хвалят. Им, кстати, нужны такие как мы, то есть, авторы.
А вот проходит время, игры на приставке надоедают, и вместе с ними весь культурный пласт становится скучным, неинтересным, пустым или пройденным.
Есть ли, вообще, абсолютная ценность, то есть то, что важно для любого человека в любом возрасте любого пола, вероисповедания и образования? Где эти ценности и что они означают? Где это абсолютное знание, идея? Надо ли нам искать и стремиться к нему, постигнуть его, и кем это знание нас сделает?

Стремление все время быть в движении, постоянно делать что-то, словно выдавливает меня из настоящего. Я либо впереди либо сзади, но никак не здесь и сейчас. Пытаюсь отключиться от всего и просто быть. Нахожу внутри себя желание читать: чистое и ненавязанное. Читаю. В голове проясняется и я ловлю спокойствие и равновесие. Умение находить из всех вариантов свой, умение находить интересное именно для себя, для своего я в огромном потоке информации – основное правило, ведущее человека к гармонии с собой. Но ведет ли этот путь к счастью?