Парадокс видео в том, что оно показывает в настоящем прошлое.
Фраза о том, что в видео оживают фотографии, полностью отражает суть происходящего. Прочувствовать по-настоящему, каково это, можно только тогда, когда ты смотришь старые видео; когда ты видишь людей такими, какими они уже не являются и тогда, когда ты видишь людей, которые уже нет.
Когда ты видишь изменившихся людей, ты способен немного приблизиться к понимаю того, что такое время и что оно делает с людьми, да и со всем живым.
Когда ты видишь ушедших людей, ты сталкиваешься с состоянием, когда мозг пытается совместить две информации в одном месте: что человек жив, и что он мертв. С одной стороны, мы видим на экране человека, который жив и который разговаривает, двигается, делает что-то, и, с другой стороны, мозг знает, что его уже нет. Это очень странное состояние.
Особенно неприятно, когда возникает симпатия и тебе хочется пообщаться с человеком, поговорить с ним, обсудить какие-то вопросы, почувствовать, что это за человек. Это может быть человек науки и тебе может быть интересно обсудить с ним какую-то научную проблему. Это может быть человек искусства и тебе интересно обсудить с ним что-то творческое или сходить к нему на концерт. Это может быть личная симпатия, это может быть дружеское чувство какое-то.
Но ты видишь человека. Видишь, а его нет. И ты можешь до него дотянуться, он же вот он – по ту сторону экрана – но при этом вас разделяет время. Это может быть один день или сто лет. Это не важно.
Технологии созданы людьми. Мы, люди, сделали это вероятным. Но наши древние биологические мозги, наши несуществующие души не могут понять такого вот парадокса. Человека нет, но вот же он, живой… Стоит только протянуть руку.

Россия из окна купе представляет собой грустное зрелище. Природная красота страны перемежается со ржавеющими и индустриальными объектами, которые выглядят заброшенными и, скорее всего, действительно уже не используются человеком. Дома, которые проплывают за окном, в основном старые, обветшалые, перекошенные и покосившиеся с выцветшей фасадной краской, с кривыми заборами, заросшие сорняками и бурьяном. И среди таких домов проглядываются стареющие бабушки, сгорбленные мужики, занятые какими-то своими ежедневными делами. Рядом с домами иногда стоят старые грузовые и легковые автомобили. Некоторые уже давно не на ходу и от них остались только кузова или, вообще, только их часть. Некоторые автомобили на ходу, но доживают свои последние годы.
Видно, что все находится в упадке. Нет энергии в этих местах, нет жизни, все в депрессивно-болотной тоске. Ощущается бесцельность и бесперспективность. Рутина каждодневности не наполнена мыслями о будущем. Нет в этих картинах какой-то легкости и солнечности. Над жизнью здесь всегда тучи и там всегда пасмурно. Как-будто над этими людьми нависло что-то. Как-будто тянут они какой-то непосильный груз, как бурлаки на волге.
Не понимаю, чего боятся американцы.

Как прийти в ту страну, где ты есть?
Как прийти туда, как пролезть?
Как сломать все преграды и жить?
Как найти тебя? Как забыть?

Как прозреть и понять суть всего:
Потерять, что дано, суждено,
После этого снова найти,
И опять потерять по пути.

Умереть и уйти навсегда:
Нет свободы у бытия.
Нет ни сил, ни возможности жить:
Ни жалеть себя, ни убить.

Радость часто сменяет грусть,
Я сильнее пока – продержусь.
Как же пуст иногда наш дом!
Как тебя не хватает в нем.

Часто думаю, сколько же ты
Могла привнести теплоты
В наши полуживые сердца.
Как вернуть тебя из небытия?

Знаю, это бессмысленный спор,
Смерть сильнее меня до сих пор,
Но я смерти хочу сильней
Тебя познакомить с любимой моей!