Я чувствую себя сдавливаемым двумя жизненными ограничениями: страхом заниматься спортом, дискомфортом, который я испытываю при этом, с одной стороны, и неправильным обменом веществ, который без этих занятий спортом не дает мне возможности сохранять нормальный вес.

Я словно нахожусь внутри катящегося под откос поезда, который ты не в силах ни остановить, ни спрыгнуть с него.

Я часто задаю себе вопрос «что со мной не так» и никогда не нахожу ответа. Страх пронизал все мое существование. Страх обуял сознание, поселился в нем и пожирает меня изнутри.

В итоге мне стало все равно. Я не испытываю радости и удовольствий. Словно герой повести Джека Лондона «Мартин Иден», у которого однако сохранился страх смерти. Я не готов выпрыгнуть с теплохода в море и почувствовать накатывающий на меня свет. Я могу лишь наблюдать за тем, что происходит вокруг меня, оставаясь при этом лишь практически пассивным зрителем. Из суперактивного человека я превратился в полуживой организм, который при этом сохранил полностью способность к восприятию окружающей действительности, и получил какую-то гиперчувствительность, граничащую с ипохондрией, в отношении себя самого.

Будучи полностью здоровым, я ощущаю в себе признаки каких-то болезней и недостатков – придуманных или нет – неважно, потому что воспринимаем мы все через мозг, а для него важна не реальность, а вера. Если он верит в то, что ты болен, то какая разница болен ты на самом деле или нет? Мозгу ведь все равно. Не все равно мне. Однако этот внутренний конфликт, не являясь для меня секретным, не находит во мне разрешения. С течением времени я учусь жить с ним, но чем больше я учусь, тем больше жизнь моя становится похожей на существование. Тем меньше остается в ней живости, той, что присуща детям. Что-то безвозвратно ушло из моей души, что-то непоправимо сломалось, сместилось, и я даже не знаю, что это, не говоря уже о том, чтобы починить это или поставить на место.

Мир катиться куда-то, а мне уже все равно. Все равно до крика внутри, до отчаяния, до нехватки воздуха.

С одинаковым равнодушием я приму сейчас необходимость идти к стоматологу или миллион долларов. Физическая боль практически не приносит никакого дискомфорта. После понимания всей потенциальной глубины боли духовной, физическая боль кажется просто какой-то недоделанной, не яркой и не трогающей сознания.

Жизнь стала настолько невыносимой, что я стал бояться за тело, за физическую оболочку, которая управляемая мозгом, не получает больше от него сознательных команд к существованию. Мне страшно от отсутствия жизненных целей, которые ведут к потере цели жить. Мне страшно, что мозг мой поверит в то, что я больше не нужен и не выключит во мне свет.