Случайно наткнувшись на эту фотографию, подумалось: А ведь эта машина когда-то ездила, выполняла свою работу. Как так получилось и когда, при каких обстоятельствах, она встала сюда в последний раз, на свое последнее пристанище?

Может, хозяин приехал на ней на это место в последний раз, или случилось что-то с хозяином? Или с машиной? Приехала, поставили ее и все.

С тех пор и трава уже проросла, заржавела вся. Никому не нужна. Стоит забытая всеми и брошенная. А раньше работала, бегала, заводилась, заправлялась, сигналила. Жизнь в ней была, и водитель ездил. В кепочке, наверное, с сигаретой в зубах. Или нет? Без сигареты?

И ведь у каждой старой вещи есть какая-то своя история. И в каждой такой вещи отражается ход времени, его постоянный и неумолимый ход.

Есть что-то жестокое и страшное в том, насколько плавно, вроде бы незаметно, и при этом отчужденно и неумолимо, происходит этот переход от жизни к тому, что с этой машиной стало. Еще вчера ездила, а сегодня уже стоит. Вроде бы ничего не изменилось, но изменилось абсолютно все! Вроде она еще выглядит рабочей, но это уже не так. Никто больше на ней не поедет, никто не заведет, не сядет за руль, не посигналит, не отгонит мальчишек от колес. Все. Приехала.

События, которые полностью меняют человеческую жизнь, происходят зачастую также буднично. Уход на пенсию, расставания, другие какие-то события. Иногда это громко, будто удар, а иногда тихо. Так тихо, но при этом так фатально. Где звук? Где шум? А его нет. Просто на следующий день эта машина никуда не поедет. Не пойдет больше человек на работу, или вообще никуда уже не пойдет.

А при этом, также будет ходить соседка с собачкой, также будут сигналить на улице нетерпеливые водители, также будет колыхаться дерево за окном. Ну как также – до своей поры.

Говорят, что на войне люди начинают ценить жизнь. Люди, столкнувшиеся со смертью, с опасностью, начинают ценить эту самую жизнь куда сильнее, чем до этого. Возможно, жизнь только тогда и получается ценить, когда человек понимает ее хрупкость и конечность.

Странная история с людьми получается. Не ценим, не храним, а когда начинаем что-то понимать, бывает, что уже поздно.

Любопытное превращение произошло с появлением Интернет. Информационные статьи для создателей контента рекомендуют им ориентироваться на запросы пользователей. Такие запросы они могут обнаружить в Гугл (куда же без него).

И какой вывод можно из этого сделать? Чтобы быть популярным в современном мире, необходимо удовлетворять запросы пользователей, то есть следовать за массой. Подчеркиваем: не формировать общественные интересы, а следовать за интересами толпы.

Однако ж, если обратиться к истории искусства, то с легкостью можно обнаружить, что наиболее значительный след в этой самой истории оставили те “создатели контента”, которые создавали что-то поистине новое, которые шли вразрез или против течения толпы.

И в этой подмене ведомого на лидера лежит начало процесса, приведшее (не ведущее, а уже приведшее) к массовой деградации людей.

Можно возразить на вышесказанное и привести такой довод: “новое” может достигнуть публики только в том случае, если это “новое” родилось в уже привычной парадигме. С этим сложно не согласиться, за исключением случая “случая”. Иногда бывает так, что “новое” в силу “случая” становится известным. Кто-то обнаружил что-то где-то. Кто-то, обладающий возможностями, решил дать шанс тому, во что он сам поверил. Такое тоже бывает. И на протяжении длинной истории таких “случаев” тоже было немало.

Также можно заявить, что это гениальное “новое” должно быть новым только до определенной степени новизны, поскольку, если “шаг новизны” окажется слишком большим, люди просто не поймут этого “нового”. В таких случаях ретроспективно говорят о том, что “он опередил свое время”. Но это только тогда, когда подобные произведения искусства “доживают” до этого “будущего времени” и находят в силу разных причин свою аудиторию.

И все же стоит признать, что в настоящее время “контент” стал каким-то самостоятельным явлением. И у него появились свои характерные признаки.
Во-первых, этот “контент” теперь может создаваться огромным количеством людей (технологии стали доступнее). Как следствие, найти среди этого “контента” что-то стало значительно сложнее.

Во-вторых, следование за публикой приводит к вирусным явлениям, типа трендов и всего прочего. В том, что создает публика нет никакой новизны, а тренды и “вирусные видео” редко представляют собой нечто “глубокое” и “новое”.

В-третьих, сами эти процессы взаимодействия создателей контента и публики между собой создают новую “культуру” и потенциал этой “культуры” остается загадкой. Какой потенциал у толпы? Что толпа способна создать?

Кажется, что толпа способна создать только хаос.

P.S. Подтверждением изложенных концепций служит следующая ситуация. В поиске иллюстрации для данной статьи на стоках (сайты, где размещаются изображения для издателей) по запросу “art” (перевод с английского – искусство), почему то выпали изображения с пометкой “erotic art” (перевод с английского – эротическое искусство). Но “почему то” не возникает, если вспомнить, что теперь публика определяет “контент”.